Why Nations Fail? Всё гораздо сложнее

Этот тест — размышления на тему книги «Why Nations Fail» (“Чому нації занепадають” в украинском переводе, который гораздо более точный, хотя русский перевод “Почему одни страны богатые, а другие бедные” гораздо точнее отражает суть книги). Это ни в коей мере не разбор содержания книги, их и без этого написано достаточно. Это рассуждение на несколько отвлечённые, но в то же время гораздо более глобальные темы.

Я не разделяю нездорового восхищения некоторых своих знакомых по поводу этой книги, и вот почему.

Во-первых, книга вторична. Это не монография и не самостоятельное исследование. Это скорее большой реферат, написанный на основе других монографий, который авторы слегка приправили своим видением исторической ретроспективы расцвета и упадка наций и государств. В книге собран обширный энциклопедический материал, однако собран фрагментарно, в том объёме и ракурсе, который позволяет авторам убедительно обосновать свою теорию.

Во-вторых, во главу угла авторы ставят только один аспект — экономический, зацикливаясь на инклюзивности и экстрактивности государственных институтов. Что само по себе интересно, но ничего не объясняет в глобальном смысле и ничуть не приближает нас к пониманию исторических процессов.

И, в третьих, книга политически заангажирована, сильно отдаёт пропагандой, а между строк попахивает Бжезинским. Буквально с первых строк авторы дают явный посыл: есть нации, выбравшие правильный путь и выбравшие неправильный. По правильному пути пошла Британия XVII века, а вслед за ней Соединённые Штаты. США создали лучшую в мире инклюзивную модель государства, что привело их к экономическому успеху. Поэтому американская модель должна быть образцом для других наций.

В общем, неплохая книга для тех, кто не в состоянии, например, осилить Тойнби, Гумилёва или Даймонда.

На мой взгляд, абсолютизация экономических процессов как двигателя истории — путь в никуда. Этим в своё время грешили Маркс и Энгельс, чьи теории вполне применимы к современному им капитализму второй половины XIX века, но очень плохо работают на более раннем историческом материале.

Экономика и доходы это цель, но никак не средство. Собственно экономике как таковой предшествует накопление начального капитала, которое происходит неэкономическими средствами. Нищая и отсталая Европа экономически преуспела не потому, что в её недрах вызрели какие-то грандиозные экономические инновации, а потому что европейские государи в эпоху Великих географических открытий дорвались до дармовых (ну почти дармовых — они были щедро оплачены кровью авантюристов, изгоев и прочих маргиналов) ресурсов заморских стран. Промышленная революция случилась уже потом, и вряд ли она случилась бы, если бы не предшествующие события, открывшие европейцам новые, невиданные доселе возможности.

В то же время некогда процветающие великие империи, располагавшие колоссальными материальными ресурсами, рухули, оставив после себя лишь прах. И дело тут не в инклюзивности или экстрактивности.

Ещё в середине XV века Испания представляла собой лоскутное одеяло из нищих и убогих королевств, непрерывно воюющих друг с другом и с мусульманами за место под солнцем на маленьком полуострове. Но уже буквально двадцать-тридцать лет спустя Испания объединяется и возносится над всей Европой. Так уж вышло, что Кристобаль Колон убедил Фердинанда и Изабеллу отправить экспедицию на запад, через Океан, где вместо Индии обнаружил целый новый континент, ставший источником несметных богатств для многих поколений завоевателей.

На закате Средних веков испанцы в течение полутора сотен лет беззастенчиво грабили Новый свет и вполне могли бы преуспеть в качестве мировой империи, если бы не обстоятельства, не имеющие явной экономической подоплёки. Испания схлестнулась с Британией, да так неудачно, что это стало началом конца для неё и точкой взлёта для её противника. Вмешался Его величество Случай — непобедимый флот короля Филиппа разбросала буря, и англичане облегчённо вздохнули, хотя ещё месяц назад готовились к локальному Армагеддону. Эстафета грабежа мировых ресурсов перешла к Британии.

Это вовсе не означает, что в испанская империя рухнула в одночасье, а Британия тут же стала царицей морей. Но крушение Армады нанесло серьёзный удар по могуществу Испании. Оно открыло морские пути не только для англичан, но и для других европейских наций. Испанская монополия была разрушена. В свою очередь, британская корона получила доступ к мировым ресурсам, которые ручьями потекли на острова, в конце концов создав там серьёзный базис для промышленной революции.

Авторы книги вдохновлённо расписывают инклюзивные институты Венецианской республики и её экономический взлёт. Однако забывают о том, что природа богатств венецианских дожей — монопольная торговля, основанная на полученных преференциях, и ограбление Византийской империи. Большинство исторических реликвий, которыми сейчас восхищаются туристы на улицах и в музеях Венеции, были захвачены и вывезены из Константинополя в результате захвата его крестоносцами в 1204 году. А дож Энрике Дандоло, организовавший этот захват, похоронен в соборе Святой Софии. В результате Четвёртого крестового похода Венеция получила значительные колониальные территории, а византийское золото рекой потекло в карманы венецианских купцов и знати. Когда эти потоки иссякли, а колониальные захваты были утрачены, Венеция очень скоро превратилась в то, чем она является теперь — один из многочисленных заштатных городов, не примечательный ничем, кроме ворованных достопримечательностей.

Вообще военная удача — капризная девица и в любой момент может повернуться задом, разом сделав недостижимыми все казалось бы такие близкие и реальные перспективы. Именно поэтому благоразумные государи старались избегать всяких там решающих сражений, потому что слишком уж велик риск поставить на карту всё и проиграть. Так, битва при Гваделете и битва при Гастингсе одним махом решили судьбу государств — король и его лучшие воины убиты, защищать страну некому, враг овладевает столицей и ход мировой истории меняется. Это нам часто кажется, что Средние века — эпоха непрерывных войн. На самом же деле большие сражения были редки. За все 116 лет Столетней войны больших битв было всего три на суше и аж одна на море, причём французы их все проиграли, но войну выиграли. И выиграли не потому что экономика, не потому что Жанна приехала или вовремя снаряды подвезли. В какой-то момент у англичан всё посыпалось — Генрих V не успел унаследовать французскую корону, очень неудачно померев за пару месяцев до часа икс, наследник его оказался невменяемым дурачком, бывшие соратники — негодяями. А французы всем этим безобразием воспользовались.

Конечно, это ненаучно и некорректно, но иногда интересно порассуждать на тему «а что было бы если бы». Вот если бы Филипп Август проиграл битву при Бувине, если бы те саксонские пехотинцы, сбившие французского короля с лошади, всё-таки отрезали бы ему голову? Что было бы с Францией и была бы Франция вообще? Ведь враги Филиппа под конечной целью имели в виду расчленение Французского королевства, возвращение его территории в границы Иль-де-Франса и введение выборных королей. Конечно, король Иоанн был слишком слаб, чтобы воспользоваться плодами победы и, скорее всего, все пончики достались бы немцам. Но уж точно тогда бы не было ни Людовика Святого, ни Филиппа Красивого, ни авиноьонского пленения пап…

В общем, говорить на эту тему можно бесконечно. Глобально же ситуация мне видится следующим образом.

Есть некие стартовые условия, которые нельзя изменить и которые формируются в моменты исторических переломов. Для европейской цивилизации этим моментом, точкой отсчёта являются Темные века. В этот период формирующиеся нации получили начальный капитал — географическое положение, природные ресурсы, владение технологиями и внутренний потенциал, определяющий их характер. Именно поэтому некоторые нации оказались в принципе неспособны построить своё сильное и независимое государство, а другие трансформировались в империи. Но скудность ресурсов и жесткая конкуренция на протяжении веков выдавливали европейских авантюристов за пределы материка. Крестовые походы — первая попытка создания колониальной христианской империи, потерпела фиаско. Но открытие морских путей в Африку, Китай и Новый Свет дало новый толчёк европейской экспансии и привело к тому, что мир стал европоцентричным.

Вторая важная компонента — роль личности в истории. В конце концов, историю вершат конкретные люди, и если бы какие-то исторические личности не родились бы вовсе, мы бы имели совершенно другую картину мира. Конечно, не будь известного нам Колумба, наверняка через пятьдесят или сто лет нашёлся бы другой Колумб. Однако если бы он родился во Франции и корабли через океан отправил бы король Генрих II, картина мира была бы совершенно иной.

На третьем месте уже упомянутый Его величество Случай, потопивший Непобедимую Армаду и флот хана Хубилая, а также натворивший ещё немало пакостей владыкам, которые стояли в одном шаге от успеха. Колумб вполне мог бы утонуть по пути в Новый Свет, а Наполеон погибнуть от шальной пули на улицах Парижа во время событий Французской революции. Один непрогнозируемый, случайный эпизод разом меняет ход мировой истории.

А дальше уже эти три компонента вступают во взаимодействие с прочими факторами — экономическими, политическими, культурными, религиозными.

В большинстве случаев, нации, изначально не получившие в достаточном количестве природные и иные материальные ресурсы и не нашедшие способа отобрать их у соседа оказываются либо в изоляции либо под протекторатом более сильной державы. Нации преуспевшие приумножают своё богатство за счёт отсталых колоний. Мировой порядок на том и держится, что ведущие экономики эксплуатируют ресурсы остального мира. Но пришли они к этому не в силу какой-то особенной одарённости, а в результате стечения множества обстятельств.

Таким образом, история слишком сложная штука, которую невозможно постичь, анализируя лишь отдельные аспекты и напрочь пренебрегая всеми остальными.